Книга посвящена изложению принципиальных основ нового направления в познании особенностей проявления эндогенных месторождений — нелинейной металлогении. В работе рассматривается сложный характер взаимоотношений рудных месторождений со структурами земной коры п связь некоторых из них с глубинными, мантийными оболочками Земли, являющимися источниками специализированных рудоносных магм и рудного вещества. Характеризуются отдельные группы «мантийных» месторождении. Предложена модель параллельного проявления рудных процессов и земной коре.

Вопросы нелинейной металлогении рассматриваются на основе новых данных по рудным провинциям Востока СССР и Тихоокеанского  сегмента

Земли.

Книга рассчитана на широкий круг специалистов, занимающихся изучением рудных месторождений и металлогенией; она представляет значительный интерес для исследователей в области геохимии и региональной геологии, студентов и преподавателей геологических вузов.

Вопросы стратиграфии палеогена – неогена Приморья отличаются повышенной сложностью во многом из-за отсутствия морских составляющих в коррелятных отложениях, а также территориальной разобщенности отдельных звеньев общего разреза при значительном их сходстве как по литологическому облику, так и по составу соответствующих палеофлор. Названные объективные причины во многом определяют значительные расхождения между сложившимися теоретическими представлениями, отраженными в последовательном ряду региональных стратиграфических схем палеоген-неогенового комплекса, и практической стратиграфией, разрабатываемой в процессе геолого-съемочных работ. К настоящему времени эти несоответствия достигли критических значений. Без снятия наиболее острых из них дальнейшие перспективы развития стратиграфии третичной∗ составляющей кайнозоя региона выглядят довольно неопределенными. Основная цель данной работы заключается в разработке нового варианта стратиграфической схемы палеогена – неогена Приморья, как базы для легенд к геологическим картам различного масштаба и как основы для выявления закономерностей формирования соответствующих образований при последующих исследованиях. При этом решались следующие задачи: а) уточнение существующей классификации палеоген-неогеновых седиментационных бассейнов региона с внесением необходимых изменений в схему районирования территории; б) типификация как известных, так и новых региональных стратиграфических горизонтов с литологической и палеофлористической характеристикой их стратотипических разрезов; в) увязка существующих теоретических представлений по лито- и фитостратиграфии палеогена – неогена с фактическим материалом, полученным в последние десятилетия. Представленная работа носит комплексный характер. Решение поставленных задач базируется в основном на геологических и палеоботанических материалах, полученных авторами при участии в геолого-съемочных и тематических работах в составе структурных подразделений Приморского геологического объединения в период 1973–97 гг., и на результатах более поздних исследований авторов в составе лаборатории региональной геологии и тектоники и лаборатории стратиграфии кайнозоя ДВГИ ДВО РАН. Фактический материал включает передокументацию и комплексное опробование керна буровых скважин, а также геологическое описание и опробование основных разрезов палеоген-неогеновых отложений как в естественных обнажениях, так и в горных выработках (рис. 1). Палеоботаническая составляющая основана на результатах выполненного авторами изучения коллекций макро- и микрофитофоссилий (≈6000 экземпляров отпечатков листьев, облиственных побегов, плодов и семян, более 700 образцов для палеопалинологического анализа) из основных разрезов палеоген-неогеновых отложений Приморья. Кроме того, использованы данные диатомового анализа, полученные другими палеоботаниками, по материалам первого автора данной работы. Наконец привлекаются результаты радиоизотопного датирования (трековый метод), полученные также по материалам первого автора. Главный методический принцип, использованный авторами при решении поставленных задач, заключается в комплексности исследований и по возможности непротиворечивой увязке результатов, полученных разными методами. Основное внимание при этом уделялось комплексному изучению типовых разрезов региональных и местных стратонов.

Впервые обобщены многочисленные данные по палеоэкологии растений, ее предмет и задачи охарактеризованы с точки зрения общей теории систем. Показано значение принципа актуализма в палеоэкологии. В тафономической части книги рассмотрены все стадии захоронения, палеогеографическая обстановка и их влияние на состав тафоценозов. Дана классификация захоронений и тафоценозов. Изложены основные приемы реставрации и реконструкции формы роста вымерших растений, приспособлений вегетативной и репродуктивной сферы. Рассмотрены закономерности эволюции жизненной формы. Последняя часть посвящена методам реконструкции растительности, сингенезу и его факторам (климат, эдафические условия, рельеф, деятельность человека), значению палеоэкологии для палеофитогеографии и стратиграфии.В былые времена только мыслители масштаба Леонардо да Винчи могли распознать в окаменелостях остатки некогда живых организмов. Сейчас это привилегия каждого, но мы не всегда ею пользуемся. Практически окаменелости нередко еще классифицируют и применяют в стратиграфии как предметы, которые никогда не были живыми. Ясно, что при таком подходе значительная часть информации, заключенной в окаменелостях, остается неиспользованной. Умение увидеть за окаменелостью живой организм со всеми его запросами —это и есть палеоэкология. Когда мы задаемся вопросом об условиях образования породы с окаменелостями, пытаемся определить пределы межрегиональной корреляции по тем или иным руководящим формам, восстанавливаем ныне утраченные связи между континентами или представляем современное население планеты и самих себя как результат естественного отбора в древних экосистемах,— мы обращаемся к палеоэкологии. Отсюда следует, что палеоэкология — увлекательная наука, и остается лишь удивляться, почему так мало специалистов-палеоэкологов. Причина, вероятно, заключается в том, что палеоэкология слишком тесно связана с палеонтологической систематикой. Палеоэколог, не занимающийся систематикой, по выражению Эгера, снимает сливки с добытого большим трудом молока (Ager, 1963), а Уиттингтон еще решительнее говорит о паразитических наклонностях палеоэколога,, пользующегося чужими определениями (Wittington, 1964). Но главное, конечно, не в этической стороне дела. Чтобы судить о функции, нужно хорошо изучить форму. Стало быть, палеоэкологу не обойтись без того интимного знакомства с морфологией вымерших организмов, которое можно приобрести лишь занимаясь систематикой. Не зная слабых мест системы и условности многих классификационных решений, он рискует пойти по пути ложных сопоставлений и ошибиться в выборе актуалистической модели для своих реконструкций. Иначе говоря, он должен быть систематиком, а систематика — настолько трудоемкое дело, что оставляет мало времени для чего-либо другого. Так и получается, что палеоэкология становится не основным, а побочным занятием. Палеозоолог-систематик, как правило, занимается одной группой фауны, и для изучения древних сообществ, состоящих из разных групп, ему приходится кооперироваться с другими специалистами. Палеоботаник в этом отношении находится в выигрышном положении, так как обычно работает над всеми группами, составляющими данную флору. Таким образом, палеоботанику легче перейти к синэкологическому исследованию, чем палеозоологу. Между тем имеется несколько сводок по палеоэкологии, написанных палеозоологами, и ни одной — палеоботаником. Правда, многие общие установки и методы здесь совпадают. Книги И. А. Ефремова (1950), Р. Ф. Геккера (1957), Эгера (Ager, 1963), несомненно, полезны и для палеоэколога, занимающегося растениями.

Книга посвящена изучению происхождения осадочных толщ. Большое внимание уделено истории и современному состоянию понятия «фация». Дается обзор современных отложений, возникших в разных физико-географических условиях: на поверхности суши, на морском дне и в переходных областях. Для каждой группы отложений приводятся геологические примеры и указываются характерные полезные ископаемые. Рассматриваются связи между тектоническими движениями, структурами земной коры и фациями. Указываются методы обработки и обобщения результатов генетического изучения фаций и составления фациальных и палеогеографических карт. Учебное пособие предназначается для студентов геологических специальностей университетов и ряда специальностей географических факультетов. Представляет интерес для геологов, изучающих осадочные породы и связанные с ними полезные ископаемые. Слово фация происходит от латинского facies. Буквально оно означает—лицо, облик. В геологии это слово впервые употребил около 300 лет тому назад датский ученый Н. Стено. Он обозначил так пачки слоев в изученном им районе Флоренции. То, что теперь называется стратиграфическим горизонтом, у него было «фацией». В таком смысле этот термин не укоренился. Основоположником современного понимания термина «фация » справедливо считают швейцарского геолога А. Грессли (A. Gressly). В первой половине XIX в. он занимался изучением Юрских гор в Швейцарии и заметил, что в отложениях каждого стратиграфического горизонта, если его прослеживать от места к месту, можно увидеть изменения петрографического состава слагающих этот горизонт пород и находящихся в них органических остатков. Например, там, где горизонт сложен известняками, в 'нем заключены разнообразные оранизмы — кораллы, иглокожие, мшанки, устрицы и многие другие, там, где известняки сменяются глинистыми породами, в нем присутствует однообразная фауна (рис. 1). Такие наблюдения шли вразрез с господствовавшими в то время представлениями о том, что одновозрастные отложения везде должны иметь одинаковый петрографический состав и содержать одинаковые органические остатки. Однако для Юрских гор подмеченные изменения оказались настолько обычными, что Грессли применил даже новый для того времени метод полевых исследований: кроме изучения и описания вертикальных разрезов, он прослеживал каждый стратиграфический горизонт как можно дальше в горизонтальном направлении, улавливая все изменения его петрографического состава и заключенных в нем окаменелостей.

Начиная со 2-й сессии Международного геологического конгресса (МГК, Болонья, 1882), академик А. П. Карпинский был активным организатором и участником работ комиссий по составлению геологических карт. Его статья «Опыт систематизации унифицированных графических обозначений в геологии», написанная в связи с нуждами мировой геологической картографии, получила вторую премию, и в итоге на 2-й сессии МГК раскраска систем мезозоя и кайнозоя была утверждена по А. П. Карпинскому. Он также стоял у истоков создания первых глобальных стратиграфических шкал, поэтому на научных чтениях, посвященных его памяти, мы обращаемся к этой теме. Так, в 2005 г. А. И. Жамойда сделал исчерпывающий обзор проблемы становления и состояния Международной стратиграфической шкалы (МСШ-2004). В предлагаемом вашему вниманию докладе будет рассмотрена последняя версия МСШ-2008, подготовленная к 33-й сессии МГК. Для справки следует упомянуть, что в качестве стандартных шкал для межрегиональной корреляции до 70-х годов прошлого столетия использовались в основном различные последовательности или комбинации различных последовательностей западноевропейских, британских, для кембрия — сибирских региональных ярусов. С конца 70-х годов по настоящее время в СССР — России в качестве стратиграфического стандарта принята Общая стратиграфическая шкала (ОСШ), утвержденная Межведомственным стратиграфическим комитетом (МСК) РФ. Она является обязательной при создании Государственных геологических карт масштабного ряда от 1: 50 000 до 1 : 1 000 000. ОСШ постоянно уточняется и совершенствуется по мере накопления новых данных, а в последнее десятилетие — также в связи с разработкой МСШ. На сегодня в ней отражены те нововведения глобальной шкалы, которые мы можем принять и использовать на нашей территории. Идея разработки согласованной и формально утверждаемой МСШ возникла вскоре после организации Международного союза геологических наук (МСГН), Международной комиссии по стратиграфии (МКС) и ее подкомиссий.

Посвящена изложению современного состояния исследований и расчетов процессов водообмена в болотных ландшафтах в их естественном состоянии и в связи с преобразованием их и охраной природных комплексов. Большое внимание уделено вопросам исследования прямых и обратных связей в процессах развития растительного покрова, торфонакопления и формирования болотных систем с гидроклиматическими факторами внешней среды. Дается теория гидрологического расчета устойчивости болотных и озерно-болотных систем, излагаются ход и результаты расчета пределов изменений естественных и искусственных параметров внешней среды, при которых болотные системы являются устойчивыми или распадаются. Рассчитана на гидрологов, гидрофизиков, мелиораторов.
The monograph describes up-to-date research and computation of water exchange in swamped areas under natural conditions and as a result of their improvement and conservation of the environment. Much attention is paid to the problems of the studying direct and reverse relationships between the development of the top cover, peat storage and swamp systems and hydroclimatic factors of the environment. A theory is given for the hydrological computation of the stability of swamp and lake—swamp systems; variations and computation results are presented concerning the limits of the change of natural and cultural parameters of the environment which provide the stability or decay of swamp systems. The monograph is intended for hydrologists, meliorators, hydrophysicists, hydraulic engineers and geographers.

Археология палеолита (от греч. палайос древний, литос камень) является отраслью археологической науки, изучающей древнейшие следы человеческой культуры. Становление и развитие палеолитоведения неразрывно связано с изучением происхождения человека — антропогенезом. Нижний хронологический рубеж палеолита отмечен находками наиболее ранних артефактов (произведений рук человека). Судя по современным данным, предки людей в Африке, а именно там обнаружены древнейшие памятники, начали изготовлять каменные орудия примерно 2,6 млн лет назад. Верхняя граница палеолита определяется важнейшим палеогеографическим событием в истории развития природы Земли — концом последнего оледенения — началом межледниковья (голоцена). От современности этот рубеж отделен более чем 10 тыс. лет. На раннем этапе палеолита мы видим существо по внешнему облику гораздо более близкое обезьяне, чем современному человеку, берущее в еще неумелую руку грубое каменное орудие. На исходе палеолита мы встречаем уже полностью сформировавшегося человека, неотличимого анатомически от нас с вами, со всеми атрибутами подлинно человеческого общества — развитой материальной культурой, включающей сотни разновидностей изделий из камня, дерева, кости, рога; языком, социальной организацией, семьей, религией, искусством, погребальным обрядом и т.д. Следовательно, весь сложнейший процесс появления на свет как антропологического типа Homo sapiens, так и основных базовых элементов культуры человечества падает на эпоху палеолита, что и придает ей ни с чем не сравнимую значимость среди общественных наук. Предмет палеолитоведения имеет ряд особенностей, в силу которых он выделяется в специфическую область исследований, лежащую непосредственно на стыке естественных и гуманитарных наук. Специфика палеолитоведения определяется прежде всего большой хронологической удаленностью изучаемой эпохи. Палеолит — это период колоссальных перестроек в природе Земли, когда эпохи сильнейших похолоданий меняли весь облик планеты, в это время смещались природные зоны, возникали и вымирали различные виды животных. Без изучения естественнонаучных аспектов палеолита, без знания геологогеоморфологической позиции памятников, без реконструкции природной среды, окружавшей древнего человека, невозможно определить возраст изучаемых остатков, реконструировать хозяйство и быт палеолитических людей. Очень важной особенностью палеолитоведения является то, что возраст палеолитических стоянок определяется по результатам нескольких естественнонаучных методов. Поэтому археологпалеолитовед должен овладеть знаниями по четвертичной геологии и геоморфологии, иметь представление о палеогеографии, почвоведении, палеозоологии, палинологии. Только умение суммировать и интерпретировать разноплановые данные самого различного профиля для комплексного палеоэкологического анализа памятника и его окружения открывает путь к успеху.

Создана (впервые в цвете) Тектоническая карта Северо Востока СССР м-ба 1:2 500 000 (1966, авторы В. Ф. Белый, А. А. Николаевский, С. М. Тильман, Н. А. Шило; редактор Ю. М. Пущаровский). Карта составлена по классическому принципу – по времени завершения складчатости. Проведена типизация мезозоид как характерного элемента Севера Тихоокеанского кольца (С. М. Тильман, 1973). Издана Тектоническая карта Востока СССР и сопредельных областей м-ба 1:2 500 000 – итог творческого содружества СВКНИИ и ГИНа, где под руководством академика А. В. Пейве была разработана новая методика тектонического районирования – по времени становления зрелой континентальной коры (1979, редакторы Ю. М. Пущаровский, С. М. Тильман, М. С. Марков, В. С. Федоровский, Н. А. Шило). Карта удостоена Золотой медали ВДНХ СССР. На ее основе подготовлена коллективная монография «Тектоника континентальных окраин северо-запада Тихого океана» (М.: Наука, 1980). «Сравнительная тектоника мезозоид севера Тихоокеанского кольца», С. М. Тильман, 1973; «Тектоника Северо-Востока СССР», С. М. Тильман и др., 1966 "Тектоника". Одним из результатов изучения древнейших метаморфических пород на п-ове Тайгонос, на Омолонском массиве и в Восточно-Чукотском поднятии стала периодизация процесса становления и ранней эволюции континентальной коры Северо-Востока Азии. В этой истории выявлены четыре главных рубежа: раннеархейский, архейско-раннепротерозойский, раннепротерозойский, средне-позднерифейский (Rb-Sr изохронный метод), к которым при- урочены конструктивные и деструктивные геодинамические события. В 1980-х, 1990-х гг. начато систематическое петрографическое и геохронологическое изучение нижнекоровых ксенолитов в кайнозойских щелочных базальтоидах из разных вулканических полей на Северо-Востоке Азии и на Аляске. Выясняется, что главные события в формировании современной земной коры Северо-Востока Азии произошли в мелу и в палеоцене и были сопряжены с известково-щелочным магматизмом и глубинным метаморфизмом, с формированием вулканических поясов на активных континентальных окраинах (В. В. Акинин).

Минерагения океана изучает океанические полезные ископаемые: их состав, текстурно-структурные особенности, условия залегания, закономерности распространения и генезис. Это новая геологическая отрасль знаний, но она является составной частью общей минерагении Земли. В основу ее положены научно-методические разработки и подходы, утвердившиеся и традиционно используемые при решении минерагенических задач на континентах. Минерально-сырьевой потенциал Мирового океана представлен тремя группами твердых полезных ископаемых (ТПИ). В первую входят разновидности ТПИ, признанные как практически значимые минеральные ресурсы. В их составе железомарганцевые конкреции (ЖМК), кобальтмарганцевые корки (КМК), глубоководные полиметаллические сульфиды (ГПС), рудоносные илы и рассолы, океанические фосфориты.

В сборнике помещено краткое изложение докладов, представленных на Всесоюзном совещании «200 лет отечественной палеонтологии» по вопросам истории палеонтологии в России и бывшем СССР, итогам, современным проблемам и перспективам ее развития, палеонтологическому образованию, музейной палеонтологии. В работе представлены результаты первых исследований палеоцен-эоценовых диноцист из разрезов Центрального Дагестана. Выявлена последовательность появления стратиграфически важных таксонов от дания до середины ипра.  Благодаря наличию в отложениях известкового наннопланктона (данные Щербининой Е.А., ГИН РАН) проведены калибровки 1-го порядка диноцистовых датум-плэйнов со стандартными зонами по наннопланктону (Martini, 1971). В датских отложениях диноцисты встречаются со средней части зоны NP4 по наннопланктону (подзона NNTp4F по Varol, 1989). Здесь присутствуют Alisocysta reticulata. В отложениях позднего дания (верхняя часть зоны NP4) одновременно появляются Spinidinium densispinatum, Xenicodinium lubricum, X. rugulatum и далее последовательно исчезают Alisocysta reticulata, Xenicodinium lubricum, Hafniasphaera cryptovesiculata. Ранний зеландий (нижняя часть зоны NP5) охарактеризован в разрезе у с. Леваши последовательным исчезновением Xenicodinium rugulatum, Th alassiphora delicata, Spinidinium densispinatum, Palaeocystodinium lidiae, а на уровне средней части зоны NP5 появлением Conneximura fi mbriata. Границе зон NP5/NP6 отвечает последнее появление Cladopyxidium saeptum. В позднем зеландии (зоны NP6-?NP7) отмечено исчезновение Cerodinium speciosum и первое появление Alisocysta margarita. В нижнем танете (NP8-NP9a) диноцисты отсутствуют. В верхнетанетских отложениях (NP9b) отмече-но появление представителей стратиграфически важного рода Apectodinium (A. homomorphum, A. quinquilatum). На основе совместного исследования диноцист, известкового наннопланктона и изотопного анализа (данные Гаврилова Ю.О., ГИН РАН) в разрезе у с. Леваши обнаружены отложения, соответствующие палеоцен-эоценовому термическому оптимуму (Paleocene-Eocene Th ermal Maximum) – геологическому событию узкого стратиграфического интервала (~100.000 лет), в пределах которого появляются и исчезают диноцистовые виды Apectodinium augustum и Wilsonidium pechoricum. Нижнеэоценовая часть разреза (интервал нанопланктонных зон NP10-NP12) представлена последовательным появлением стратиграфически важных видов Wetzeliella astra, W. lobisca, Dracodinium simile, Rhombodinium translucidum, W. uncinata, Diphyes fi cusoides, Dr. varielongitudum, W. unicaudalis, Wilsonidium tabulatum, Dr. politum и Cerebrocysta bartonensis.